В поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души» главный герой Павел Иванович Чичиков, энергичный, хитрый и плутоватый, «себе на уме», мечтая разбогатеть (купить по дешёвке давно умерших крестьян), колесит в своей бричке по бескрайним просторам южных губерний Российской империи от одной помещичьей усадьбы к другой. А в ушах автора, который мысленно следует за своим героем, «неумолчно» раздаётся «тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине», «от моря и до моря» песня.

         Это голос народа-труженика, голос России, той самой крестьянской Руси, чьи беды и радости, подобно заунывным звукам, «вьются непостижимо» около сердца писателя.

         Дорога, песня, труд — это та основа, без которой немыслимы ни похождения Чичикова, ни его сделки с чиновниками, ни самоё существование Маниловых, Плюшкиных, Собакевичей. Она заложена в самой психологии народа, в его жизни и поведении.

         «Мёртвые» в поэме присоединяются к живым, встают с ними в один ряд, сеют и пашут, с удалью и молодецким задором пляшут на гулянках, поражают своим трудолюбием, мастерством, ловкостью и стремлением к «вольной жизни».

         Н. В. Гоголь наделяет их сказочными чертами. Богатырь Степан Пробка, плотник, обладал такой силищей, что, «служи он в гвардии, ему бы Бог знает что дали, трёх аршин с вершком ростом!». «Я вам доложу, - говорит Собакевич Чичикову, - каков был Михеев, так вы таких людей не сыщете: машинища такая, что в эту комнату не войдёт... А в плечищах у него была такая силища, какой нет у лошади...».

         Давая характеристику крепостному, помещик описывает его,Забывая, что крестьянин давно уже умер. Павел Иванович напоминает хозяину, что «это всё народ мёртвый»: « - Да, конечно, мёртвые», - сказал Собакевич, как бы одумавшись и припомнив, что они в самом деле были уже мёртвые, а потом прибавил: - Впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? Что это за люди? мухи, а не люди».

          А. И. Герцен говорит, что в поэме Н. В. Гоголя « позади мёртвых душ души живые», проявляющие талантливость и сноровку в любом деле. Давно умер каретник Михеев, а вего рессорных экипажах до сих пор разъезжают по всей губернии: «И не то, как бывает московская работа, что на один час, - прочность такая, сам и обобьёт, и лаком покроет!». Мастер на все руки, кирпичник Милушкин ставил печи « в каком угодно доме», а сапожник Телятников, в рот не бравший хмельного, такие сапоги шил, что душа радовалась, глядя на них. Ловкий, умный и оборотистый крестьянин Еремей Сорокоплёхин с большим размахом повёл торговое дело, себя обогатил и барину приносил оброку «по пятисот рублей». «Ведь вот какой народ!».

         «Странное, непонятное ему самому чувство» овладевает Чичиковым, рассматривающим список купленных «мёртвых душ», которые когда-то работали, «пьянствовали, извозничали, обманывали бар, а может быть, и просто были хорошими мужиками». Вот Степан Пробка -  плотник, исходивший с топором все губернии, человек «трезвости примерной». У него есть и терпение, и умение, и неутомимость, и любовь к семье ( «притаскивал всякий раз домой целковиков по сту»), и бесстрашие, и русская залихватность, когда он взбирался на церковный купол, «а может быть, и на крест». Мастер Пётр Савельев Неурожай- Корыто, крепостной помещицы Коробочки, Федотов, «хорошего нрава и не вор», дворовые люди Плюшкина, пойманные «в бегах», - все они живая народная сила, своеобразный особенный характер, «казалось, как будто мужики ещё вчера были живые».

         Тройка Чичикова не может тронуться в путь без мужика, не может скакать по Руси без реплик мужика, без его поддакивания или его одобрения. Да и бричку Павла Ивановича собрал и снарядил в дорогу ярославский расторопный мужик.

         Крестьяне обладают незаурядным, живым и бойким умом, метким и образным словом, которое «не вырубливается топором». Только деревенский человек может так точно дать прозвище, что оно навсегда прилипает к хозяину, характеризуя его полно и ярко («... одной чертой обрисован ты с ног до головы!».Окрестные крестьяне не знают помещика Плюшкина, но «заплатанного», « что плохо кормит людей»,  сразу вспоминают. Н. В. Гоголь пишет: «Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдёт оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света».

         Неприглядна картина бедных деревень, пыльных дорог с мужиками, плетущимися в разношенных лаптях с прошениями в город и напевающими тоскливую песню, которая «зовёт, и рыдает, и хватает за сердце». В ней вся глубина русской души, печальной и тревожной, рвущейся к мечте и сказочной жизни, до бесконечности любящей ковыльные степи, необъятный простор, «ясный день, осенние листья, холодный воздух» - чудную землю свою. Глубина и цельность народного чувства в задушевной русской песне «болезненно лобзают» автора поэмы и «стремятся в душу».

         Тихие и грустные мотивы щемящей сердце песни сменяются шумным и весёлым разгулом бурлацкой ватаги на пристани. Этот вольный дух и богатырская удаль захватывают и писателя, который восклицает: «... веселится бурлацкая ватага... хороводы, песни, кипит вся площадь...».

         Мужик-богатырь всегда стремится к свободе и находит её в извозе или в ямщицком труде, заводит тройку «и рогожную кибитку», как Григорий Доезжай-не-доедешь, - и прощай навеки родимый дом! Вхлухих лесах или в кабаке находит он свою погибель: «Эх, русский народец! не любит умирать своею смертью!». Задавленные беспросветной нуждой и голодом, бегут крестьяне Плюшкина в поисках иной доли, «гуляют по лесам да дерут проезжих», а может быть, как дворовый человек Попов, «должно быть грамотей», сидят в тюрьме или идут по этапу в Сибирь. «Занесло ли тебя на Волгу и взлюбил ты вольную жизнь, приставши к бурлакам?..» - размышляет Чичиков об Абакуше Фырове.

         Н. В. Гоголь говорит, что Селифан и Петрушка даже не второстепенные и не третьестепенные герои «Мёртвых душ», что тут есть лица поважней. Нет, именно мужики, а сними заодно и четыреста душ «мёртвых», которых скупил Чичиков в №-ской губернии, и есть те самые первостепенные герои, которые составляют живую плоть поэмы. «И умер такой всё славный народ, все работники», - говорит Коробочка. «Я голову прозакладую, если вы где сыщите такого мужика», - божится Собакевич.

         Рябом с конкретными образами русских людей-тружеников в произведении возникает обобщённый образ народа. Мужик- «муравей», тащащий на себе бревно, мужики в доме Ноздрёва, белящие потолок; бабы, подобравшие подол и ловящие бреднем рыбу в пруду у Манилова и видом своим оживляющие пейзаж; мужики на завалинках, у кабака, провожающие тройку Чичикова из города ( среди них и просто любопытные, и половой из трактира, и слуги других бар);кузнецы, обтягивающие колесо Чичикова новой шиной и заламывающие при этом неимоверную цену.

         Одними Гоголь восхищается, потому что они не терпят насилия и блуда, заступаются за своих жён и девок и отправляют «на тот свет» «земскую полицию». О других печалится, говоря о их глупости, бестолковой суете, покорности и неповоротливости. Таковы дядя Митяй и дядя Миняй, не могущие никак разнять сцепившиеся экипажи, деревенская девчонка, не знаюшая, где «право» и «лево», лакей Петрушка и кучер Селифан, который за время пребывания в городе № не удосужился починить бричку. Н. В. Гоголь не идеализирует национальный русский характер, отмечая и безалаберность, и бездеятельность, и пустословие, и забитость крестьян: «Капитан-исправник, хоть сам и не езди, а пошли только на место себя один картуз свой, то один этот картуз погонит крестьян до самого места их жительства».

         Мягкая, сочувственная улыбка, горькая ирония ощущается в словах автора, который говорит о пагубности крепостного права, разлагающе действующего на народ и губящего лучшие качества русского человека.

         Доведённые до отчаяния нищетой и издевательствами помещика, очертя голову бросаются мужики в любое рискованное дело, лишь бы вырваться из крепостного рабства, отрекаясь «навеки от дому, от родной берлоги», и погибают ни за грош на чужой стороне.

         Но Н. В. Гоголь верит в великие силы труженика-крестьянина, вего могучий талант, который не оскудевает веками, в бунтарскую богатырскую душу и стремление быть вольным и свободным. «Русский человек способен ко всему и привыкает ко всякому климату. Пошли его хоть в Камчатку, да дай только тёплые рукавицы, он похлопает руками, топор в руки, и пошёл рубить себе новую избу» - говорят чиновники, обсуждая переселение крестьян в Херсонскую губернию. А. И. Герцен говорит: «Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он видит удалую, полную силы национальность».

         В « Авторской исповеди» Н. В. Гоголь пишет о «Мёртвых душах»: « Мне хотелось, чтобы, по прочтеньи моего сочинения, предстал как бы невольно весь русский человек, со всем разнообразием богатств и даров, доставшихся на его долю, преимущественно перед другими народами, и со всем множеством тех недостатков, которые находятся в нём, также преимущественно перед всеми другими народами.