Л. Н. Толстой в романе-эпопее «Война и мир», рассказывая о военных событиях 1805-1807 годах на территории союзной Австрии и 1812 года в России против Наполеона, говорит, что «каждый исторический факт необходимо объяснить человечески... Мне интереснее знать: каким образом и под влиянием какого чувства убил один солдат другого, чем расположение войск при Аустерлицкой или Бородинской битве».

         Рисуя батальные картины, писатель раскрывает психологию отдельной личности, нравственный смысл совершённых людьми поступков и их отношение к войне, стремясь показать её без прикрас, «в крови, в страданиях, в смерти», правдиво изображая прекрасные качества русского солдата: скромность, простоту, отсутствие хвастовства, показной храбрости и тщеславия, мелочности и карьеризма, сознание ответственности перед товарищами и Родиной.

         Толстой-пацифист воспринимает войну как « противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие» и выражает своё чувство отвращения устами князя Андрея Болконского: «Цель войны — убийство, орудия войны — шпионство, измена и поощрение её, разорение жителей, ограбление их... обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия — отсутствие свободы... праздность, невежество, жестокость. Разврат, пьянство». Да, война - «страшное дело», а не красивые, эффектные романтические и героические поступки. Это тяжёлый труд, пот, страдания раненых, искалеченных, гибель тысяч людей, страх перед смертью. «Нет, голубчик... коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся... А всё боишься... Боишься неизвестности, вот чего», - говорит Тушин перед боем.

         Л. Н. Толстой первый из русских писателей правдиво описывает страшную картину боя: развороченные ядрами орудия, «поваленных лошадей», оторванные руки и ноги. К этому нельзя привыкнуть. Капитан Тушин, «когда убивали или ранили людей... морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда мешкавших поднять раненых или тело». Князь Андрей с ужасом смотрит на льющуюся кровь, мёртвых солдат, и «нервическая дрожь» сотрясает его спину.

         Войны всегда были, есть и будут, и главное для писателя — показать их цель. Война 1805 года ведётся на чужой территории. Её цели не совпадают с интересами народа. Без прикрас рисует Л. Н. Толстой её развитие: героический переход отряда Багратиона к деревне Шенграбен, Шенграбенское и Аустерлицкое сражение, талантливого полководца Кутузова и бездарного австрийского генерала Мака, мужество и героизм русских солдат и скверную работу интендантства, честных командиров и карьеристов, использующих войну в личных целях.

         Русская армия перешла австрийскую границу и расположилась «у крепости Браунау». В этом местечке встречаются многие герои «Войны и мира», но основное внимание автор уделяет солдатской массе, описывая воинов не только в бою, но и в повседневном быту, за привычными делами, за беседой, в которой серьёзные думы перемешиваются с шуткой: «Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса... Барабанщик-запевала... строго оглянул солдат-песенников и зажмурился... «Сени новые мои...» - подхватили двадцать голосов... Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу».

         Усталые, измученные, не спавшие всю ночь (по приказу командира готовились к встрече главнокомандующего), они идут выполнять свой долг — задержать главные силы противника, прикрыть собою отступление русских войск у деревни Шенграбен.

         В Шенграбенском сражении Л. Н. Толстой показывает настоящих героев, прекрасных в своей простоте, скромности и находчивости в минуту опасности, их внешнее хладнокровие, доброе «весёлое» состояние духа, внутренюю собранность и готовность к борьбе. Батарея капитана Тушина, «красивые молодцы-гренадёры», «на две головы выше своего офицера и вдвое шире его», и сам командир, «маленький человек, с слабыми неловкими движениями», с удивительным мужеством выполняют своё дело, несмотря на то что «прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло по чьему-то приказанию». И его «батарея... не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырёх, никем не защищённых пушек».

         Благодаря Тимохину, «измайловскому товарищу» Кутузова и «храброму офицеру», который во время смотра под Браунау тянется перед начальством и дрожит от страха, и его роте русские полки, застигнутые врасплох французами, могли собраться с силами и духом. «Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью с одной шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали».

         Как же ведут себя другие офицеры? Андрей Болконский холоден, спокоен и деловит. Он не торопится показать свою храбрость. Ему важно понять и продумать предстоящее сражение, чтобы в нужную минуту действовать разумно и хладнокровно. Долохов дерзок и храбр для того, чтобы его, разжалованного в солдаты, снова произвели в офицеры. Жерков едет не вперёд, где была стрельба, а отыскивает генерала и начальников там, где их не может быть. Его жизненное кредо - «ничего не делая, получить наград больше». Два полковых командира красуются перед неприятелем; не думая об общем «деле», показывают напускную храбрость, теша этим своё самолюбие.

         Но русская армия состоит не только из полковых командиров и штабных франтиков, в ней есть и другие офицеры, умные, спокойные, близкие к народу, проникнутые чувством ответственности за жизнь солдат и исход сражения. Таков князь Багратион, которому Кутузов поручает задержать французскую армию. «Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживлённее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию».

         Если в Шенграбенском сражении солдаты спасают своих братьев, являя пример правды и справедливости в войне, то под Аустерлицем они дерутся неизвестно за что. Этот бой нужен молодым советникам императора Александра, честолюбцам, движимым личными мотивами. Они развязывают события, трагические по своим результатам. «В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах... на узкой плотине... толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми».

         Писатель подчёркивает в «Войне и мире», что грандиозные государственно- парадные смотры и ритуалы (перед Шенграбином и Аустерлицем) являются предвестниками больших поражений и не мешают русским солдатам, оказавшимся жертвами бестолковщины, путаницы или корыстной провокации, испугаться во время Аустерлицкого сражения.

         Несмотря на мужество и отвагу армии Кутузова, кампанию 1805 года Л. Н. Толстой называет «эпохой наших неудач и нашего срама», позором русско-австрийского генералитета и пишет, «что... причина нашего торжества... лежала в сущности характера русского народа и войска...». Такова правда войны, которая велась на территории государства, изменившего России, вступившего в сговор с его противником — Наполеном.